Глава 3. Белая кошка

Евгений Иванович в очередной раз проклинал рекламную акцию супермаркета, вглядываясь в свое обнажённое лицо. Он не ожидал того позора, который явится ему, когда он наденет очки.

— Борода! Вернись! Я без тебя как раздетый!

Если бы он был женщиной, то заливался бы горькими слезами. Нет. Женщины умнее! Они не станут брить голову, получив бесплатную электробритву. Хотя… Ради «Оскара» Деми Мур все-таки побрилась наголо? А что в результате? Получила «Золотую малину»!

— Евгений Иванович! А что вы на этот раз там так долго бреете? — раздался назойливый фальцет Лидии Петровны.
— Уже закончил. Сейчас выйду.

Евгений Иванович был занят изучением склянок, толпившихся на единственной, но достаточно широкой полке. Что из всего этого сможет умаслить его зуд от бесплатной бритвы?

— Только не трогайте, пожалуйста, мою сыворотку от морщин! Я вижу, как она тает на глазах, — продолжал ванговать голос за дверью.
«Так эта приятная жидкость, она от морщин?» Он привычно взял в руки соблазнительный сексуальным силуэтом флакончик.

— Что вы, что вы! Лидия Петровна!
Евгений Иванович накапал себе на ладонь. Понюхал. Покачал головой.
— Так это благодаря ей у вас щечки, как попка у младенца?
«Неужели женщины верят, что водичка может разгладить их гармошки на шее?»

— Всё вы шутите, Евгений Иванович. Но мне это приятно!

Он смело намазал сыворотку на свой подбородок. Ему она точно не повредит, а может, даже поможет.
— Она же, наверное, жутко дорогая?
Он покрутился у зеркала, подтягивая подбородок к носу.

— Наверное!
— Так вы и не знаете даже? — он внимательнее посмотрел на пузырек, но кроме иероглифов ничего там не нашел. На всякий случай промокнул подбородок полотенцем.
— Мне ее на презентации подарили!
— Презентации чего?
— Презентации новой линии корейской косметики, — пропела фальцетом блондинка.

— А хоть какой-нибудь перевод к ней был? Вдруг это просто капли от геморроя?
— Не исключено, Евгений Иванович, что и туда тоже можно. У корейской косметики такой широкий спектр…
— Чудодейственных свойств?
— Да, да! Именно их.

На всякий случай он смачно окропил себя деодорантом студента. Его крашеная подружка постоянно дарила Лёнчику то одеколоны, то гели, то шампуни. Он редко ими пользовался, но честно выстраивал на полочке, всем на радость. А сам Лёнчик любил сиреневое мыло Елизаветы Андреевны. Да и не только он один его любил. Елизавета Андреевна замечала, что народ по утрам пахнет ее сиренью. Но так как мыло было дешевое, а аромат приятный, она спокойно это воспринимала.

Довольный собой, Евгений Иванович смело вышел навстречу возможным неприятностям. Лидия Петровна дожидалась его под дверью. Она заметно шевельнула кончиком носа. Но, не уловив аромат своего чудодейственного средства, приветливо улыбнулась.

— А без бороды вы выглядите гораздо моложе и сексуальнее.

Евгений Иванович чуть не упал к ее маленьким ножкам, прикрытым тонким халатиком.

— Это лучший комплимент за все десятилетия нашей совместной жизни, — выдохнул он.
— Нашей соседской жизни, вы хотели сказать?

У Евгения Ивановича запотели очки. Или от перепада температур, или от горячего дыхания соседки. Шелковый халатик, по желтому фону которого кисть неизвестного художника раскидала цветы ирисов и фламинго, угрожающе к нему приближался. Ирисы и фламинго были одинакового размера. И каждый раз, когда Евгений Иванович встречал ее в этом одеянии, он надолго зависал с вопросом: на халате изображены огромные ирисы или крохотные фламинго?

— Какой же красивый у вас халат!

Так как очереди к ванной комнате пока не наблюдалось, можно было чуток и пофлиртовать.

— Мне его дочь привезла из Таиланда.
— Как мило!
— И если вы не возражаете, я все-таки пройду в ванную комнату.

Она элегантно протиснулась туда мимо соседа, но тут же выглянула, чтобы спросить:
— А потом я собираюсь в магазин. Вам что-нибудь купить? Хлебушка?
— Буду вам весьма признателен, Лидия Петровна.
— Как всегда, булку белого?
— Да, благодарю.

Несмотря на его любовь к белому хлебу, он оставался худым, под стать хрупкой Лидии Петровне. Но в отличие от нее, сидящей на всех модных диетах по очереди и страдающей из-за них то мигренью, то запором, Евгений Иванович оставался худым с детства.

— А еще что-нибудь надо?
— Спасибо, у меня всего достаточно.

И действительно, он не лукавил. В его многофункциональном шкафу из ореха хранился достаточный запас консервов и макарон. Сзади их подпирали плотные упаковки сахара и гречки, а спереди маскировали коробки с чаем.

Каждый май Евгений Иванович страдал от сенной лихорадки. Это красивое, с отсылкой в старину название носили обычные весенние сопли. Аллергия на пыльцу от цветения трав. То бишь на цветение сена. Из-за всего этого он в мае всегда брал отпуск и проводил его дома за чтением книг.

А книги он скупал на барахолках в течение всего года. Он был твердо уверен, что таким вот образом обязательно откроет новую звезду, затерянную в пучине графомании.

— Евгений Иванович! Вы с этим своим старьем нам еще и клопов в квартиру затащите, — строго встречала каждую новую связку старых книг Лидия Петровна.
— Не беспокойтесь, Лидия Петровна. Ваша Муська их тут же всех передавит, — парировал Евгений Иванович.
— Моя Матильда к ним близко не подойдет.
— А давайте поспорим?

Он на дух не переносил соседскую кошку за ее поразительную чистоплотность и брезгливость. Муська так рьяно отряхивала свои белоснежные пушистые лапки, когда наступала на солнечные зайчики, словно это были пятна крови. Крови непризнанных писателей, убитых пером бессердечного редактора.

При этом она не брезговала ковриком Елизаветы Андреевны. Она любила раскладываться на нем по утрам, когда весь дом суетился между ванной, туалетом и кухней.

— Черт бы подрал эту лохматую заразу! — Елизавета Андреевна с трудом пыталась отчистить коврик от белого пуха. Но эта негодяйка продолжала укладываться под ее дверь. Всем приходилось чертыхаться, перешагивая через кучу белого меха, но кошка невозмутимо возлежала там до обеда.

А вот сама Лидия Петровна очень даже Евгению Ивановичу нравилась. Женщина уже десять лет как вдовствовала. Ее взрослая дочь переехала к мужу, а свою кошку оставила матери на память. Словно для того, чтобы это животное охраняло ее целомудренность.

— Сколько у тебя еще жизней осталось? — присаживался Евгений Иванович на корточки перед ее наглой мордой. Матильда презрительно начинала вылизывать розовые подушечки своих лап, объясняя ему тем самым, что он даже коготка ее не стоит, не говоря уже о ее хозяйке.

Евгений Иванович был убежденным холостяком, но Лидия Петровна, эта интеллигентная хрупкая блондинка, нравилась ему почти до обморока. Они были бы прекрасной парой. Он — ведущий специалист по картографии, она — искусствовед. И он бы уже давно сделал ей предложение, если бы она не шла в комплекте с этой противной кошкой. Оставалось только дожидаться, когда соседка овдовеет в очередной раз.

— Елизавета Андреевна, а вы заметили, как гарцует наш безбородый Евгений Иванович вокруг Лидии Петровны?
— Да, Степан Семенович. Годы сбрил, вот и резвится.
— А сколько ему лет?
— Он всего лет на пять старше Лидии Петровны.
— А ей сколько лет?

— Вы невыносимы! Кто же спрашивает возраст у женщины!
— Я же не ваш возраст спросил?
— А какая разница! Ответь вам, вы и мой начнете вычислять.

Она громко закрыла кастрюлю, поставив крышкой жирную точку в их разговоре.

«Так-так… А действительно, сколько же лет Елизавете? В каком году она вышла на пенсию?» Он так напряг мозг, что аж вспотел. «Во сколько лет тогда женщины выходили на пенсию? А во сколько сейчас? Да черт их всех побери…»

Елизавета Андреевна искоса наблюдала за потеющим Степаном.

«А ведь классный мужик и за зря пропадает. И чего он такой нерешительный? Братец его, вон какой проворный был».

— Елизавета Андреевна, а меня вот какая мысль несколько дней мучает.
— И вы живы до сих пор? — всплеснула руками соседка.
— Из последних сил.
— Так что вас там мучает? — она так нагло зыркнула своими карими глазами, окинув его с головы до ног, что если бы Степан был девушкой, то со стыда сгорел бы.
— А вот то мучает, почему это Евгений Иванович нашего искусствоведа замуж никак не позовет? Соединили бы свои комнаты. У них и общая дверь между комнатами имеется.
— Между нашими комнатами тоже есть. Поэтому я ваш храп прекрасно слышу. И… Лидии Петровне оно надо? Ей и со своей кошкой нормально живется!

Они оба задумались.

— А я вот уверен, что в этой облезлой кошке все ее беды, — подытожил Степан Семенович.
— Ну, не такая она и облезлая, от нее белый пух, как с тополей летит. Но вы правы. Евгений Иванович на дух ее не переносит.
— Как и кошка его.
— И что вы предлагаете?

Степан Семенович хитро улыбнулся.

— Ну, есть у меня одна идейка. Можно попробовать.
— Не томите!
— У вас, случаем, номера телефона ее дочери нет?
— Как же. Есть! Аннушка дала мне его на всякий случай.
— Тащите его сюда.

Елизавета Андреевна резво принесла свой мобильный.

— … Э… Анечка? Это Степан Семенович… Да нет, ничего не случилось. Точнее, пока ничего не случилось… Мамаша ваша здорова. А вот кошка… Нет-нет, пока жива… Не переживайте вы! … Просто какие-то сволочи у нас в подъезде отраву разбрасывать стали. Не дай Бог, ваша кошка ее откушает и скопытится! Ваша мать это точно не переживет… Нет-нет, Лидия Петровна не в курсе пока. Мы не хотим ее расстраивать, да и вам не советую… Так вы заберете ее?… Когда?… Замечательно! Ну, придумайте что-нибудь сами…

Вечером тоже дня Матильда переехала к дочери Лидии Петровны.

— Евгений Иванович! Представляете, моя дочка забрала свою Матильду! Точнее, мою Матильду! — голубые глаза блондинки источали всю мировую скорбь еврейского народа.
— Муську, что ли? — Евгений Иванович не верил своим ушам.
— Дочери кто-то наплел, что белая кошка является символом их семейного благополучия. Вы представляете?
— Кошка? Символ семейного благополучия? Это же невозможно! Никогда о таком не слышал…
— Но она поверила! Бегом прибежала и забрала!
— Лидия Петровна, так это же ее кошка.

Он осторожно обнял ее за плечи, не зная, куда самому деваться от неожиданно нахлынувшего счастья.

— А давайте чаю попьем? Я только что свеженький китайский заварил. Обсудим вашу печаль.

Комната Евгения Ивановича не меняла свой облик последние десятилетия. Посередине комнаты, строго под люстрой стоял старый круглый стол, покрытый древней жаккардовой скатертью. Тахта примостилась справа, спрятавшись наполовину за старинным шифоньером с большим зеркалом посередине. Расстояние до окна поделили между собой журнальный столик и два старых глубоких кресла. Между окнами разместился высокий книжный шкаф, забитый под завязочку. Перед ним стояли связки книг.

— Как у вас уютно. И сколько книг! Сколько непрочитанных книг!
— Ждут своей очереди, — не скрывая гордости, заявил Евгений Иванович.
— А ведь я о вас почти ничего не знаю, ­— погрузилась она в кресло, став от этого еще миниатюрней.

— И всех делов-то? — Елизавета Андреевна восхищенным взглядом наблюдала за ситуацией. — А вы стратег, Степан Семенович.
— В данный момент тактик!
— А в чем разница?
— Если у вас есть прянички свежие, не сувенирные, то я вам обязательно проясню.

Елизавета Андреевна поставила чайник на огонь. Интересно, кто же в Степане Семеновиче на этот раз победит. Тактик или стратег?

Марина Денисенко
03.08.24

Глава 1 Доброе утро!
Глава 2 ​Это мой брат!
Глава 4 Три замужества Елизаветы