Глава 1

Она мечтала об этом городе всю свою сознательную, а до этого и бессознательную жизнь. Первые фотографии, которые попали ей в руки, были еще довоенными карточками Парижа.

Черно-белые с еще пустынными улочками и редкими черными машинами. На оборотной стороне чернилами были сделаны надписи по-французски и простым карандашом мелким красивым почерком стоял русский перевод.

Как они попали к ним в дом, она не знала, но разглядывать их могла часами, мечтая об этом нереально волшебном городе. Засыпая, она рисовала себе удивительные картинки жизни в Париже.

И ей часто снился один и тот же сон. Они с парнем, взявшись за руки, бежали вверх по бесконечной лестнице, над которой возвышался белокаменный храм. Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, зарываясь в ее роскошных волосах.

— Я люблю тебя! — кричал он, кружа ее в объятьях.
— Тише, — шептала она, — нас услышат….
— Я хочу, чтобы весь Париж слышал, как я тебя люблю!

Они опускались на ступеньки собора, и он, нежно целуя ее пальчики, уже шептал:

— Любимая, возьми мое сердце. Оно твое навсегда!

И от его поцелуев ее руки начинали пылать, словно живое сердце переходило в ее ладони.

— Посмотри, какой прекрасный Париж! Он у твоих ног, как и я. А над нами церковь Святого Сердца. И все мы просим, возьми нашу любовь. Возьми наши сердца. Оставайся с нами. Не уходи… Я прошу тебя.

И в тот момент, когда она уже собиралась ему ответить, сон обычно обрывался или ее будили. Обрывался он и тогда, когда она пыталась разглядеть своего спутника.

И проснувшись, еще долго не могла упокоить растревоженное нежным чувством сердце и покрытые поцелуями ладони. Это был ее любимый сон. Она была готова вообще заснуть навсегда, уйдя в свое волшебное видение.

Иногда ей снилось, что они бежали наверх ранним утром, когда Париж еще тонул в спящей дымке. Или порывы ветра срывали его слова, и он кричал куда-то вверх косматым облакам, которые неслись по сердитому небу.

Случалось, его признания обрывал праздничный фейерверк, рассыпаясь над городом сказочными фонтанами.

И вот сбылась мечта всей ее жизни! Да и не только ее. Париж был золотой мечтой всей ее семьи. О Париже грезила ее бабушка, которой ее мать передала по наследству любовь к французской столице.

И снова, как во сне, ее сердце вырывалось из груди, мешая ей дышать и реально осознавать действительность. Она гуляла по Парижу, стараясь впитать в себя пьянящую атмосферу этого города и при случае оставить на кончиках пальцев воспоминания о нем.

Вот шершавые стены Триумфальной Арки. Какая же она огромная! А вот и главная река Парижа. Как там было в детстве? «Какое сено не горит?» И чайки орут от восторга, не скрывая своих эмоций. Может, они тоже осуществляют мечту всей своей жизни?

Она гладила серый каменный парапет, обрамляющий реку. Камни, совершенно безразличные к ней, ко времени, да и ко всему миру, оставляли на ее чувственных пальчиках пыльный оттенок своего превосходства.

«Вот вы какие?» — улыбнулась она и тут же получила в ответ миллион искорок от улыбок таких же опьяненных Парижем туристов.

Он заметил ее сразу. Слишком красивая, чтобы быстро отвести взгляд.

И… очень знакомая, хотя он трезво осознавал, что видел ее впервые. Но эти пухлые губки, эта озорная родинка над верхней губой.

Было в ней что-то неуловимо знакомое и притягательное. Шикарная копна вьющихся волос непривычного, совершенно натурального русого цвета, обычные джинсы и удобная майка, не стеснявшая ее большую высокую грудь.

От нее веяло свободой и одухотворенностью. Живое произведение искусства. Скорее всего она чья-то муза, воплотившаяся в живую субстанцию.

Таких красивых девушек он уже давно не встречал. Точнее, красивых он встречал каждый день, но они были такие все одинаковые, словно делались под копирку.

Он уже иногда подумывал, что их просто клонируют, изменяя лишь номер телефона. И он, особо не заморачиваясь, записывал их телефоны под одним именем — Ma Cherie.

Девушка явно его не замечала или искусно притворялась, что не видит его, ведь он уже два часа ходил за ней следом. И ему даже стало обидно, что она еще не обратила на него внимания. Но заговаривать с ней первым было бы неприлично.

А вот опекать ее придется, а то и не заметит, как станет легкой добычей карманников.

Девушка то и дело вскидывала свой фотоаппарат, ощупывая им элементы фасадов и памятники зодчества. А он, блуждая за ней тенью по городу, аккуратно поглядывал, чтобы увлеченная архитектурой девушка не осталась без кошелька и документов.

Все это время он продолжал вспоминать, кого же она ему так сильно напоминает.

Первый приезд в Париж показался ей возвращением к старому другу, словно она когда-то уже жила здесь. И Париж смог узнать ее среди тысяч новых лиц, подмигивая своим волшебным отражением в воде. Она легко ориентировалась по карте, ведь в мечтах бывала здесь не раз. Даже маршрут от отеля проложила сама.

Экскурсионная программа, входившая в ее туристическую путевку, ее не тронула. Точнее, ей не понравились спутницы, с которыми она летела.

Они восторженно говорили о шедеврах эпохи Возрождения, пока не коснулись французской земли, где они сразу приземлились и даже смогли потеряться между терминалом и автобусом.

В довершении ко всему, они всю дорогу до самого отеля мучили гида на предмет шоппинга. Он, отчаянно сопротивляясь, пытался перевести тему в русло ознакомительной экскурсии по городу, но безуспешно.

Поэтому, едва они получили ключи от комнат, она сказала гиду, чтобы он не терял ее и не беспокоился. В Париже у нее полно друзей, и она будет под их надежной охраной. Приятно, что гид не усомнился в ее словах, и она получила неделю полной свободы.

Эйфорический воздух романтической столицы продолжал кружить голову. И она, рассматривая архитектурные шедевры, вдруг почувствовала, что и сама стала таким же объектом наблюдения. Она встретилась взглядом с кем-то знакомым и только тогда поняла, что уже не первый раз встречается с одними и теми же глазами. И вот на мостике у Нотр-Дама она все-таки отважилась резко развернуться и спросить:
— И долго вы еще будете меня преследовать?
— О! Вы русская? — обладатель знакомых глаз искренне удивился.
— Я надеялась, что вы не поймете меня, и своим вопросом я хотя бы отпугну вас.
— Да что вы, наоборот! Вы даже не представляете, как вы обрадовали меня! Вы первый раз в Париже?

— Неужели это так заметно?
— Да. Человека, первый раз попавшего в Париж, видно издали. Он искрится от счастья и сияет, как новый Ferrari. Ещё немного, и с ваших уст сорвется «Браво!» и вы начнете рукоплескать Сене, памятникам и скульптурам. И если вас сейчас не остановить, то…
— То что? Мною заинтересуются жандармы?
— Скорее цыгане. Здесь их любимое место. Вон, смотрите, мальчишка. Я сомневаюсь, что эту новенькую видеокамеру ему подарила его цыганская мама.

Смуглый мальчонка пытался разобраться с новой игрушкой, которая ему никак не поддавалась. И хотя он откровенно путался под ногами, никто на него не обращал никакого внимания.

Толпы туристов медитировали с фотоаппаратами и камерами в руках, не отрывая взгляда от Собора Парижской Богоматери. Казалось, что если бы их осторожно раздели, они бы этого не заметили, пока бы не замерзли самым естественным образом.

— Знаете. Я мысленно уже бывала здесь. И мне кажется, что когда-то это все уже видела. Мне даже знаком этот запах, и солнце гладит мои волосы.
— Это обычное явление. Париж у многих вызывает интерес, его изучают, о нем читают в романах, в него влюбляются с первого взгляда. И когда приезжают сюда, то просто теряют голову от счастья. Или ведут себя как дети — естественно и непринужденно. Они в восторге от каждого прожитого дня. Обратите внимание на этих трёх японок. Могу поспорить, что у них сердце зашкаливает от счастья!

— Похоже, здесь все так реагируют! Это же потрясающе красиво!
— Гляньте на эту группу немцев. Смотрите, что они делают?
— Похоже, что-то уронили или у них украли камеру?
— Нет, не угадали!
— Так что же они высматривают под ногами?
— Центр Парижа.
— Да ну!
— Правда, правда! Посмотрите. Они его нашли! Знак на площади! Сколько удивления и радости!

— А бывает и наоборот?
— Вы не поверите, но бывает. Встречаются и такие, которых вообще ничем не удивишь. Они все время сравнивают! Им всего мало! Или кажется, что лучшее они уже видели, но где-то совсем в другом месте, в другое время, а возможно, и в другой жизни.
— Да, пессимистов-реалистов хватает везде. Непонятно только, зачем они вообще по миру болтаются. Сидели бы дома у своих телевизоров и ворчали бы сами с собой.
— Может, им родственники дарят путевки, чтобы не видеть дома их постные лица?

Они засмеялись.

— А откуда у вас такой замечательный русский язык? Такое произношение! Вы здесь учитесь?
— Да, учусь. Но я парижанин, хотя и родился в русской семье!
— А, тогда понятно. Это все объясняет.
— Нет-нет. Не скажите! Есть русские семьи, в которых даже в третьем поколении почти не помнят родного языка. Они полностью интегрировались и не хотят выделяться из общей массы. А мою семью это искренне огорчает. У нас дома принято говорить только на русском. А время от времени мы даже устраиваем русские вечера.